бывший секретарь ЦК КПСС Яков Рябов рассказал о своей жизни и воспитанниках обозревателю "Власти" Евгению Жирнову.
Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/372553 и http://www.kommersant.ru/doc/373880
— Суслов понимал, что Устинов хочет сосредоточить в своих руках все руководство армией и оборонкой?
— Конечно. И наверняка знал, что у меня с Устиновым не совсем гладкие отношения. Испортились они в 1971 году, когда я стал первым секретарем обкома. Наш Уралвагонзавод в Нижнем Тагиле тогда подготовил выпуск танков Т-72. Надо было принимать его на вооружение и начинать выпуск. Но только что в Харькове наладили производство танков Т-64. Военным он не нравился, и его приняли на вооружение только под большим давлением ЦК и самого Устинова. Так же жестко он выступал против нашего Т-72. "Средний танк,— говорит,— у нас уже есть, и другого нам не надо". А я говорю: "Надо!" Устинов, приехав к нам вручать области орден, даже отказался ехать в Нижний Тагил. Но я Устинова все-таки на Уралвагонзавод привез. Показали танк, а он мне говорит: "Знаешь, Яков, ты занимайся своим партийным делом. Что ты в наши вопросы лезешь?!" Ну, меня заело. "Я знаю,— отвечаю,— чем мне заниматься в области, и танк Т-72 в производство пойдет!" "Ну, посмотрим",— говорит Устинов. И началась заваруха.
— И что предпринял Устинов?
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Товарищ Устинов (второй слева, сидит) дружил с товарищем Рябовым (третий слева, сидит) до тех пор, пока между ними не пробежал танк Т-72 |
Дней через пять мне звонит министр обороны маршал Гречко: "Можно прилететь к вам прямо в Нижний Тагил?" Там был рядом аэродром ПВО, и через четыре часа мы с командующим Уральским военным округом встречали там Гречко. Показали ему сборочный цех завода. По конвейеру идут танки, параллельно идет сборка башни, в конце стыкуют, откатывают танк в бокс, заправляют, и вот он загудел и пошел. Гречко говорит: "Интересно".
— Устроили типичную показуху?
— Она только начиналась. Выводим мы его к шоссе, которое шло вдоль корпуса. Вдруг гул. Со скоростью почти 70 км/ч летит Т-72, от булыжника искры летят. За ним второй — скорость такая же, только башня крутится и пушка вверх-вниз. Третий танк остановился, высекая искры, с полного хода прямо возле Гречко. Пришли к директору завода. Спрашиваем у Гречко: "Докладывать?" А он говорит: "Что докладывать, надо танк в производство пускать". Пошли мы с ним к телефону ВЧ, позвонили Брежневу. Гречко докладывает: "Я посмотрел Т-72. Это чудеснейшая машина. Это то, что нужно вооруженным силам. Если вы не будете возражать, я от вашего имени объявлю, что машина принимается на вооружение". Брежнев отвечает: "Тебе решать. А как же с Устиновым?" Гречко говорит: "Да на хрен он нужен со всеми его перекрутками!" Устинов мне этого не простил.
"Раньше и такой системы не было"
— Как отнесся Устинов к тому, что вы стали секретарем ЦК по оборонным вопросам? Принял вас в штыки?
— Нет. Он поздравил меня с избранием, мы расцеловались. Посоветовались, кого мне взять помощником. Участок-то мне достался сложный — отделы оборонных отраслей промышленности, административных органов и нефтехимического комплекса. Отдел адморганов ведал вопросами армии, МВД и КГБ. Руководил им генерал-полковник Николай Савинкин, а секторами заведовали тоже генералы. Но самым сложным, конечно, был оборонный отдел. Я почти каждую неделю ездил в города, где были оборонные заводы, или в НИИ. В год получалось примерно 40 городов и около 150 научных и конструкторских организаций.
— И какими были результаты этих поездок?
— Я убедился, что имевшаяся у нас система разработки вооружений поглощает слишком много денег из казны. Разные КБ параллельно вели работу над системами одного и того же назначения. В результате силы главных конструкторов тратились на проталкивание созданных образцов на вооружение армии. Иногда недоработанная и недостаточно испытанная техника запускалась в производство, и из-за этого было немало аварий и катастроф. А в целом такая политика вела к тому, что мы во многих вопросах начали отставать от американцев.
— Вы говорили об этом с Устиновым?
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Отношения товарищей Устинова и Рябова окончательно расстроились из-за неразрешимой аппаратной коллизии. Как министр обороны товарищ Устинов подчинялся секретарю ЦК товарищу Рябову, а как член Политбюро — руководил им |
Потом мы столкнулись по танковому вопросу. У нас были жутких размеров хранилища устаревших танков. Под Свердловском был целый арсенал на тысяче примерно гектаров. Ангары, дома для офицеров. Говорю Устинову: "Дмитрий Федорович, у нас даже арабы бесплатно не берут не только Т-34, но и Т-55. Зачем держать такое количество никому не нужной техники? Давайте спокойно сдадим старые танки в переплавку, дома передадим городам, офицеров отправим служить туда, где они действительно будут полезны". Он разозлился: "А что это тебя так волнует? Мало ли что? Вдруг эти танки пригодятся?"
— Но затраты на хранение старых танков были не самой обременительной статьей военного бюджета. На космос ведь тратили гораздо больше?
— На космических делах мы с ним тоже сталкивались. У нас много лет не получались стыковки. Космонавты летали, Героев получали, а на самом деле не стыковались. Тот же Георгий Береговой только стукнулся с беспилотным кораблем вместо стыковки. В мою бытность не удалось пристыковать "Союз-25" к станции "Салют". А вскоре должны были начаться полеты с космонавтами из соцстран. Через месяц должен состояться первый полет — с чехословацким космонавтом, а проблема так и не решена. Устинов предложил слетать еще раз нашим и посмотреть, что получится. А потом уже запускать иностранцев. Но я настаивал, что, пока не разберемся в причинах неудач, полеты нужно прекратить. Ведь каждый запуск стоил 180 млн руб. (по тогдашнему курсу — $300 млн.—"Власть"). Этот бой я в конце концов выиграл. А Устинов не любил проигрывать.
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Еще во время работы в Свердловском обкоме КПСС товарищ Рябов научился правильно выстраивать отношения с военачальниками |
— Не без того. Так, например, случилось в истории с нейтронными снарядами. Я выступал против большого объема их производства. И со мной был солидарен глава атомной отрасли — министр среднего машиностроения Ефим Павлович Славский. Такой снаряд обходился слишком дорого. Но Устинов настоял. Он ведь был членом Политбюро и имел огромное влияние на Брежнева.
— И вы сдались?
— Это не в моем характере. Я писал записки по вопросам модернизации и унификации вооружений. Запад имел тогда всего шесть или восемь авиационных кресел. А у нас больше сотни. Что ни самолет, то свое кресло. И мы на унификации могли очень много сэкономить. А в конце 1978 года я изучил номенклатуру всех работ по оборонной тематике и пришел к выводу, что, не снижая оборонного потенциала и заказа министерства обороны, мы могли бы сократить их часть и получить экономию в 1979 году в размере 8 млрд руб. Мы подготовили записку, и я показал ее Суслову. Он взял записку, время идет, мы встречаемся на Политбюро, Секретариате, он молчит. Через неделю вдруг звонит: "Зашли бы ко мне, товарищ Рябов!" Возвращает записку и говорит: "Документ хороший, полезный. Но пока несвоевременный".
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ |
— Но ведь считается, что Суслов был вторым человеком в партии и имел огромное влияние.
— Он имел большое влияние. Но в последние годы жизни Брежнева самой большой властью обладала тройка — Устинов, Андропов и Громыко. Сильной фигурой был Черненко. И Суслов старался с ними не ссориться. Помню, в 1977 году, накануне дня рождения Брежнева, мы все собрались перед заседанием Политбюро. Суслов говорит, что надо бы выдвинуть товарища Брежнева на Ленинскую премию по литературе за произведения "Малая земля", "Целина" и другие. А Черненко говорит, что премии присуждаются в апреле и сейчас ставить вопрос нецелесообразно. Суслов помолчал, а потом завел разговор, что надо наградить товарища Брежнева орденом Октябрьской революции. Черненко возразил, что есть решение не награждать этим орденом два раза, а Октябрьская революция у Леонида Ильича уже есть. Суслов опять помолчал и говорит: "А что если присвоить товарищу Брежневу звание Героя Соцтруда?" Черненко предложение поддержал, и так к 71-му дню рождения Брежнев ни с того ни с сего получил очередную звезду Героя. Так что власть находилась в руках тройки и Черненко.
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ |
— Нужен был повод, и Устинов меня подкараулил. Была предвыборная кампания в Верховный Совет СССР. Я баллотировался от Свердловской области, от Нижнего Тагила. Все шло как обычно, я выступал на заводах, и тут первый секретарь горкома попросил меня поговорить еще с членами бюро горкома, секретарями райкомов в узком кругу. Зачем? "Ходят слухи,— говорит,— что Брежнев тяжело болен. Разъясните ситуацию". Я, конечно, сказал, что этот вопрос я обсуждать не собираюсь и чтобы мне его не задавали. Но встретиться согласился. А они мне этот вопрос все-таки сунули: "Брежнев больной, все же это знают, об этом пишут на Западе, скажите вы, как секретарь ЦК..." Я возмутился: "Почему вас это дело беспокоит?! Меня это не волнует. Ну и что, что заболел генеральный секретарь ЦК? Есть Политбюро, которое работает. Есть мы, секретари ЦК, отвечающие каждый за свое направление. А Леонида Ильича лечат и вылечат. И вы меня больше об этом не расспрашивайте".
Об этом разговоре, видимо, доложили Брежневу. Дня через два после моего возвращения в Москву он мне позвонил: "Вот вы с Долгих готовили вопрос по Госплану,— а мы действительно года за полтора до того готовили предложения по укреплению кадров Госплана.— Надо сейчас заняться этим делом. С тобой Суслов поговорит". Минут через двадцать приглашает меня Суслов: "Леонид Ильич с вами говорил?" Объясняю, что говорил. Но только я не понял, что же он хотел. "Есть предложение, чтобы вы стали первым среди первых зампредов Госплана". Я его спрашиваю: "А что такое первый среди первых, когда там 14 замов, причем четыре первых уже есть?" А он в ответ: "Сегодня будет Политбюро". Ну надо так надо. Захожу к Кириленко. Смотрю, он сидит красный весь: "Мне только что позвонил Суслов и сказал, что тебя будут отправлять в Госплан. Я тебя прошу, Яков, не задирайся на Политбюро".
Политбюро началось, мой вопрос решили, и я выступил. Поблагодарил за то, что товарищи помогли мне пройти в ЦК хорошую школу, можно сказать академию. После заседания меня обнял Алексей Николаевич Косыгин и сказал: "Вы не переживайте, в Госплане, в правительстве вы тоже пройдете хорошую школу. Если что, обращайтесь прямо ко мне".
....
Подробнее:http://www.kommersant.ru/doc/373880
Подробнее:http://www.kommersant.ru/doc/373880
небольшой эпизод политической жизни 80-х -
Андропов ... пригласил меня летом 1983 года и ... предложил перейти в Госкомитет по внешним экономическим связям — ГКВЭС. Сказал, что его председатель Семен Андреевич Скачков уходит на пенсию. С этим был связан, кстати, комический эпизод. Идет Политбюро, Андропов говорит о моем назначении и что Скачков подал заявление об уходе на пенсию. Скачков говорит: "Я не подавал!" Андропов посмотрел на него и сказал: "Не будем углубляться в этот вопрос".