50 лет назад на экраны вышла лирическая комедия Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля», в которой скромный и застенчивый страховой агент, по совместительству актер самодеятельного театра Юрий Деточкин ведет непримиримую борьбу за справедливость. В городе Горьком фильм показывали во всех кинотеатрах, а премьера состоялась в новом широкоформатном кинотеатре «Октябрь» на улице Свердлова. Сейчас, когда «Берегись автомобиля» уже давно вошел в список культовых отечественных фильмов, трудно представить, что во время выхода его восприняли чуть ли не как антисоветское кино!
А ВЕДЬ И ПРАВДА, ВОРУЮТ МНОГО!
Путь легендарного фильма на экраны оказался непростым. Первоначальный сценарий с рабочим названием «Угнали машину», написанный Эльдаром Рязановым и кинодраматургом Эмилем Брагинским, вызвал в Госкино некоторое недоумение. Как это так, главный положительный герой – вор?! Получается, что советский гражданин, узнав о нетрудовых доходах других граждан, вместо того, чтобы идти в ОБХСС, фактически вершит самосуд! А председатель Госкино Алексей Романов и вовсе испугался, что люди, посмотрев фильм, начнут массово угонять друг у друга машины или просто обкрадывать в духе «Грабь награбленное!». В результате Рязанову и Брагинскому пришлось переработать сценарий в повесть, которая была опубликована в 1964 году в журнале «Молодая гвардия». Фактически это была своеобразная «разведка боем»: какова будет реакция?
Положительные рецензии на повесть произвели впечатление в ЦК, после чего на съемки фильма все же было дано добро. Однако опасения остались! Во-первых, уж очень ярко в фильме выглядела тема спекуляции, воровства и хапужничества. Одна только фраза Юрия Деточкина на суде: «Ведь воруют, много воруют!» – невольно наводила на размышления. «А ведь и правда, воруют много!» – могли подумать впечатлительные зрители, просто оглядевшись по сторонам. Кроме того, фильм несколько портил имидж тогдашней «мечты миллионов» – 21-й «Волги». Ведь по сюжету получалось, что на «мечте миллионов» разъезжают одни взяточники и хапуги, а также католические пасторы (что во многом соответствовало действительности). Наконец, возникал вопрос: если жуликов так легко мог изобличить простой страховой агент, то куда смотрит наша доблестная милиция? Уж не покажется ли гражданам, что Деточкин – настоящий герой, современный Робин Гуд, а милиционер, который его изобличил, – наоборот, злодей, потворствующий жулью?
В итоге фильм все-таки выпустили на экраны, но решили сопроводить его подробными рецензиями и комментариями. Чтобы советские люди ничего не напутали и сделали только «правильные» выводы.
«ДЕТОЧКИН НЕ В ЛАДАХ С ДИАЛЕКТИКОЙ, СЛЕП ПОЛИТИЧЕСКИ»
Во время премьеры в «Горьковском рабочем» была опубликована большая статья под названием «Как непрост этот Деточкин» (такие случаи были крайне редки). Описывая вкратце историю с угонами «Волг», автор рецензии, журналист Г. Косолапов, задавался вопросом: «Значит, Деточкин не вор?» И сам же отвечал на него: «Трудно зачислить Юрия Деточкина в разряд людей, борющихся с такими социальными уродами, как вымогатель, жулик и т.п., хотя он сильно их ненавидит и делает всё, чтобы лишить их нечестно, не трудом нажитой собственности. Почему? Да потому, вероятно, что коэффициент полезного действия деточкинской борьбы практически равен нулю. Ну угонит он у хапуги одну автомашину, ну доставит ему несколько неприятных минут. И что? Через год тот обзаведется новой, еще более совершенной моделью. Деточкин И. Смоктуновского не в ладах с диалектикой, слеп политически. Он забыл или не понимает, что борьба с жульничеством, воровством, другими социальными ненормальностями (борьба до победного конца) под силу лишь всему обществу. Деточкины же здесь, с их примитивной методологией, беспомощны… И потом, разве не напоминают о Деточкине некоторые наши способы борьбы с хапугами, мошенниками, хулиганами, пьянчужками? В наше время мало быть человеком добродетельным, надо быть еще и деятельным, осмысленно деятельным. Словом, в век баллистических ракет стоит ли воевать с помощью примитивного, малоэффективного кортика?»
Досталось от рецензента и персонажу Анатолия Папанова: «Есть в его разоблачениях что-то от разоблачений Деточкина. Вот он вроде кричит на зятя – спекулянта и жулика, вот вроде вскрывает его насквозь омещанившееся и проворовское нутро, но при внимательном, близком рассмотрении всё это в нем – только рисовка, бравада, только игра в «принципиальность», «смелость» и «правдолюбство». На самом деле он такой же, как и его зять, стяжатель, жулик, такой же, как и его дочь, мещанин. Легко, изящно разглагольствующий о проделках и темных делишках собственного зятя, он так же легко принимает в дом всё то, что нажито и приобретено нечестным путем».
ЭПОХА ТЕАТРАЛЬНЫХ СУДОВ
Фильм запомнился еще и сценой суда над Деточкиным, тоже ставшей, по сути, нашим культурным достоянием. Многие присутствующие выступают в защиту обвиняемого, а фразы следователя Подберёзовикова («Деточкин нарушал закон, но нарушал из благородных намерений») и тестя Семицветова («Свободу Юрию Деточкину!») по сей день являются популярными мемами. Как и патетичное выступление Семицветова, обвинившего Деточкина в покушении на «самое святое, что у нас есть: на Конституцию». В общем, не суд, а настоящий театр! В действительности и здесь сценаристы ничего не выдумали, а всего лишь сделали пародию на советские суды той эпохи.
« – Встать! Суд идет! Встань, Филиппов! Подними голову! Видишь битком набитый зал, слышишь возмущенный гул голосов? Это люди пришли судить тебя, убийцу!» – так начинался репортаж из зала Горьковского областного суда в июле 1966 года. Собственно, показные процессы в СССР были всегда, только при Сталине так судили за политические преступления, а вот суды над простыми уголовниками (вроде киношных Горбатого и Фокса) и хулиганами, напротив, проходили тихо и буднично. При Хрущеве ситуация изменилась, политические процессы сошли на нет, зато убийц и грабителей, наоборот, начали судить с громкими речами и с привлечением общественных обвинителей. Приговоры тоже изменились: если в 30-е – 40-е годы даже за двойное убийство и бандитизм можно было отделаться большим тюремным сроком, то в 60-е за банальную пьяную «бытовуху» нередко подписывали «вышак». Характерно также, что убийцей (а вовсе не подозреваемым) обвиняемого называли еще до начала процесса, принцип презумпции невиновности игнорировался.
Типичным примером стал и суд над упомянутым Алексеем Филипповым. Совершенное им преступление было вполне банальным. Студентка политеха Галя Соева 1 мая организовала у себя в комнате небольшую вечеринку. Парни и девушки обсуждали предстоящую сессию и пели задорные студенческие песни. А потом явился пьяный хозяин квартиры Филиппов, у которого Соева снимала комнату, со своей сожительницей. Тому репертуар песен, видимо, не понравился, и он приказал студентам убираться вон, пригрозив всех зарезать. Большинство гостей благоразумно удалились, а вот Виктор Тумаков решил поинтересоваться, на каком основании ему следует выдворяться. За что и получил ножом в живот…
Суд, как и в фильме про Деточкина, проходил с гневными речами, криками: «Ведь это же зверь какой-то!», «Не можем простить злодейское убийство нашего товарища» и т.п. Конституцию, которую нагло попрал Филиппов, тоже вспоминали.
«Скоро объявят приговор, – рассказывал репортаж с патетическим названием «Именем народа!». – Две подружки-студентки большими, удивленными глазами смотрят на спокойно сидящего Филиппова. Напряжено морщинистое лицо пенсионера В. И. Сухотина, который приехал из Сормова, чтобы выразить свой гнев. А рядом о чем-то спорят знакомые парни-дружинники…
– Встать! Суд идет!
– Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики…
В зале напряженная тишина.
– …приговорить Алексея Филиппова…
Сотни глаз устремлены на председателя суда.
– …к высшей мере наказания!
Именем народа!»
Стоит отметить, что уже к концу 60-х годов показные суды, как один из пережитков правления Хрущева и, соответственно, «правового волюнтаризма», постепенно сошли на нет.
Виктор МАЛЬЦЕВ
